«Писал по­истине кровью сердца и соком нервов»

Дмитрий Иванович Писарев родился 14 октября 1840 года в селе Знаменское Елецкого уезда Орловской гу­бернии (ныне село Писаревка Задонского района Ли­пецкой области). Воспоминания, архивные свидетельства позволяют воссоздать первые страницы мятежной жизни Дмит­рия Писарева, связанные с липецко-орловским краем.

Корни рода Писаревых уходят в седую древность. Юный Писарев с живейшим интересом внимал по­вествованиям домашних о былом, любил рассматри­вать герб рода Писаревых: дворянский щит с красным полем, серебром и золотом отливающий рыцарский шлем; над короной – лев, стоящий на задних лапах, повернувшись вправо. «Фамилия Писаревых происходит от выехавшего в Москву к Великому кня­зю Василию Васильевичу из Польши Семена Писаря. У него были дети Иван, по прозванию Иванчин, от коего пошли Иванчины-Писаревы, и Никита. У сего Никиты Семенова был внук Иван Григорьевич Скор­няков, и от него пошли Скорняковы-Писаревы. По­томки Семена Писаря, прозванные Писаревы, многие Российскому престолу служили стольниками, стряп­чими и в иных чинах и жалованы были от Государей поместьями... Все сие доказывается копиями с жало­ванных на поместья грамот, справкою разрядного ар­хива и родословной Писаревых», – говорится в одном из документов.

В роду Писаревых уже были литераторы. Не про­жил и 25 лет Александр Иванович Писарев (1803 – 1828), родившийся в Ивановском (так называлось ра­нее Знаменское), ставший известным драматургом, автором популярных водевилей: «Учитель и ученик, или в Чужом пиру похмелье», «Пять лет в два часа, или Как дороги утки», «Хлопотун, или Дело мастера боится». Блестящий полемист, автор сатирических стихотворений, острых эпиграмм, критических статей, переводчик Вальтера Скотта А.И. Писарев – один из крупных деятелей литературно-общественного движе­ния первых десятилетий XIX века.

По материнской линии Дмитрий Иванович насле­довал менее родовитым Даниловым, которые обрели положение в обществе по указу Петра Великого. По воспоминаниям близких, его мать Варвара Дмитриевна не знала для себя ника­кой иной задачи в жизни, кроме как воспитание ребенка. В сыне она видела вундеркинда, чудо-ребенка, и он оправдывал ее на­дежды: в три года овладел азбукой, в четыре – читал по-французски, позднее читал Шиллера в подлинни­ке. Но его отец Иван Иванович резонно полагал, что семилетнему мальчику лучше бы больше резвиться. Тем не менее, в помощь Варваре Дмитриевне были призваны моло­дая бонна-немка Эмилия Францевна, гувернер-француз, дьякон со знанием латинского, каллиграф из ме­стных писарей.

В декабре 1851 года Дмитрий прощается с родным домом. Было решено, что он продолжит образование на берегах Невы. Гимназия в Петербурге, затем – университет. «Благовоспитанный юноша» сначала сторонится сверстников, предававшихся спо­рам и утехам, щеголявших в пестрых жилетах, радужных галстуках, клетчатых штанах, носивших усы и бороды. Окунулся в науки: «Я нахожусь в самом блаженном настроении духа: утром штудирую Гегеля, вечером читаю Геродота. Наконец-то познакомился я с настоящей наукой!»

С 1859 года Писарев ведет отдел критики и биб­лиографии в «журнале наук, искусств и литературы для взрослых девиц» – «Рассвете». В одной из первых рецензий Писарев говорит о том, как дорого сердцу каждого русского человека имя Гоголя; что никто лучше Гоголя не понимал всех оттенков русской жиз­ни и русского характера. Он выделяет «сильную и здоровую природу» Тургенева, «совершенно своеоб­разный талант» Л. Толстого, раскрывает обаяние нрав­ственно-поэтических повествований Марко Вовчок.

Лето 1859 года Дмитрий проводит в родных краях. Сам он напишет потом, что этот период был для него «временем умственного кризиса»: все понятия, казав­шиеся незыблемыми, неприкосновенными, вдруг об­наружили свою несостоятельность. «Опрокинув в уме всякие Казбеки и Монбланы», он решительно отстаивает свои взгляды, не останавлива­ясь перед решительным сокрушением авторитетов. В статьях 1859-1861 гг. он призывает не мириться с «царюющим злом». «Великой задачей нашего времени» считает «умственную эмансипацию масс», пробужде­ние самосознания человека из народа.

Постигая диа­лектику бытия («Мы на ложь обречены: /Роковым уз­лом от века/ В слабом сердце человека/ Правда с ложью сплетены»), Писарев приходит к выводу, что «гово­рить правду в глаза – это такое счастье, которое вы­падает на долю очень и очень немногих избранных натур».

Яркая страница его деятельности связана с журналом «Русское слово». Писарев – помощник глав­ного редактора, во многом сам определял демократи­ческую позицию журнала. В жур­нале печатались В.Н. Шелгунов, Н.А. Благовещен­ский, Д.Д. Минаев, Г.Е. Благосветлов, В.А. Зайцев, Г.И. Успенский, М.А. Воронов. Был близок к журналу А.И. Левитов. Сам Писарев опубликовал статьи «Схо­ластика XIX века», «Меттерних», «Московские мысли­тели», «Русский Дон-Кихот».

В 1862 году за памфлет «Русское правительство под покровительством Шедо-Ферроти» его арестовы­вают. 4 года 4 месяца и 18 дней одиночного заключе­ния. В Петропавловской крепости он написал 2240 страниц. Воспользовавшись разрешением заниматься литературным трудом, он пишет статьи: «Наша уни­верситетская наука», «Цветы невинного юмора», «Ре­алисты», «Промахи незрелой мысли», «Сердитое бес­силие», «Прогулки по садам российской словесности», «Мыслящий пролетариат». В его критике и публи­цистике – глубокие оценки Шекспира, Мольера, Вольтера, Гете, Шиллера, Гейне, Байрона, Крылова, Грибоедова, Гоголя, Тургенева, Белинского, Диккен­са, Гюго. Его по праву считают третьим (после Чернышевского и Добролюбова) ве­ликим критиком-шестидесятником.

Произведения Писарева – биография его души, глубокой, утонченной, противоречивой, мятущейся. Он заблуждался, страдал, искал выход из тупиков, но был бескомпромиссен. «Личность не должна прино­сить себя в жертву каким-либо теориям» – не акту­ально ли звучит и сегодня писаревское убеждение? В статье «Реалисты» высказывает мысль: «Умный человек мо­жет наслаждаться мыслью только тогда, когда дея­тельность мысли клонится к какой-нибудь великой и немечтательной цели...»

Очень короткой бы­ла его жизнь, он сжигал себя в труде, дерзании, спо­рах; он был из тех, кто писал свои произведения по­истине кровью сердца и соком нервов. Часто он оши­бался, был парадоксален, но его «реальная критика» ак­тивно воздействовала на интеллектуальную и художе­ственную жизнь русского общества. Писарев стремил­ся уяснить связь искусства с насущными потребностями трудящегося человека, развитием естественных наук, техническим прогрессом.

Как и Чернышевский, Добролюбов, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Писарев способствовал развитию дарований писателей-демократов: Успенского, Ми­хайлова, Слепцова, Решетникова, Никитина, Левито­ва, Воронова, развитию «народного реализма». Писаревские про­изведения отличает отзывчивость к явлениям жизни, связанным с пробуждением самосознания че­ловека из «низов», разночинца.

В ноябре 1866 года его освободили из крепости, а всего через два года он погибнет. Биографы Писарева от­мечают, что на эти годы падает еще одна печальная тень...

Трудно и сложно складывались отношения Писа­рева с Марией Александровной Вилинской-Марко­вич, его троюродной сестрой, получившей извест­ность под псевдонимом Марко Вовчок (ее жизненный путь также связан с липецко-орловским краем). Рассказы Марко Вовчок из украинского народного быта привлекли внимание Тургенева, который перевел их на русский язык, отметив их «особую прелесть и поэтическую грацию». Дмитрий Иванович испытывал к Марии Александровне большое и сильное чувство. Тревожась за сына, Варвара Дмит­риевна пишет ей: «О, Маша... умоляю тебя, если ты не смогла осветить радостью его жизнь, полюбить его, то сохрани хотя бы его от безумия. Ох, зачем все это так случилось. Он счастливее был в крепости».

Сам Писарев писал Марии Александровне: «Милая, хорошая моя Маша! ...люби ты меня, а уж я тебя так люблю, и еще так буду любить, что тебе, конечно, не будет холодно и тоскливо жить на свете. Милая, как мы с тобой можем весело работать и умно наслаждаться. Ты только приезжай...» «Милая, приезжай скорее. Я чувствую, что начи­наю с тоски мешаться в рассудке...».

Вскоре жизнь Писарева трагически оборвется: 4 июля 1868 года, купаясь на Риж­ском взморье в Дуббельне, он утонул. Многие обстоятельства трагедии остались неразъясненными. Николай Алексеевич Некрасов в дни прощания обратился к Марии Александровне с проникновенны­ми словами сочувствия:

Не рыдай так безумно над ним,

Хорошо умереть молодым!

Беспощадная пошлость ни тени

Положить не успела на нём,

Становясь перед ним на колени,

Украшай его кудри венком!

Перед ним преклониться не стыдно,

Вспомни, сколькие пали в борьбе,

Сколько раз уже было тебе

За великое имя обидно!

А теперь его слава прочна:

Под холодною крышкою гроба

На нее не наложат пятна

Ни ошибка, ни случай, ни злоба...

Могила его – рядом с могилами Белинского и Добролюбова.

Рис. Ирины Чемякиной