Александр Лошкарёв. Когда нелётная погода…

* * *     

Печаль сиренево-сырая,

Как грозовые облака.

И разжимается рука...

Смотри – остался шаг до края.

Сегодня крылья ни к чему –

Когда нелётная погода,

Нам лишь брести, не зная брода,

И на плечах нести суму.

Когда в сердцах звучащий стих

Сожмётся до последней точки,

То облака порвутся в клочья,

Смывая слёзы с глаз твоих...

* * *

Сентябрь ознобом в городке, где сквозняки между домов

Тебе гадают по руке на несчастливую любовь.

И покупают зори щёк за горсть блестящего вранья,

Спокойно закрывая счёт, себя ни капли не виня.

А остальное – просто дым слегка горчащих сигарет

И утро, полное воды, где правды не было и нет.

* * *

В сером тумане галдящие тени,

Серым укрыты сырые ступени,

Слышится чьё-то надрывное пенье –

Больше и нет ничего.

Нет ни «прости», ни «прощай», ни «до встречи».

Впрочем, постой. Есть заснеженный вечер,

Есть задремавшего ангела плечи –

Я вроде видел его.

Иль померещилось мне? Бога ради,

Я не противлюсь случайной досаде.

Вечер заслужен, подобно награде.

Что мне добавить к тому?

Дама напротив смеётся небрежно,

Я улыбаюсь – ни к месту, конечно,

Но будь что будет – хоть строго, хоть нежно,

Лишь бы не кануть во тьму.

* * *

Не спрашивай о времени – часы неумолимы,

И, в сущности, лишь повод к суете:

Мол, стрелки вечно крутятся, и жизнь проходит мимо,

И с каждым шагом мы уже не те.

Оглядываясь в прошлое, сегодняшнее строим,

О будущем пророчим невпопад...

А я вчера уверовал в возвышенность покоя,

Смотря на тихий, плавный снегопад.

* * *

В альбомах холода осеннего

Рисуя вечную печаль,

Гулять забытым и рассеянным,

Таская ветер на плечах.

Глаза случайные не спрашивать

О неслучайностях земных.

Мы просто без вести пропавшие,

Давно отчаяньем пропахшие

Герои, но времён иных.

И потому не тянет морщиться,

Что в ритм не попадает шаг.

Октябрь над городом полощется,

Как позабытый красный флаг.

* * *

Сохрани, если хочешь, в альбоме

Эти сумерки и фонари –

Мне сегодня и нечего кроме

Мокрых улиц тебе подарить.

А в провинции сумрачней осень,

Тяжелей её пристальный взгляд...

Извини, что я слишком серьёзен –

Я в несчастьях твоих виноват.

Через время дойдут отголоски

Этой правды, как стон или всхлип.

Обними этот город неброский,

Что известен цветением лип.

Может, станет немного теплее

В позабывшей про нежность груди...

Мы идём по пустынной аллее,

Но не спрашивай, что впереди.

* * *

Под бледной желтизной заката

Так мало значит, в самом деле,

Что я любил её когда-то,

Что эти чувства облетели...

Оставив сердце под замком и

Забыв ключи, захлопнув двери,

Я вновь скитаюсь по знакомым

С различной степенью доверья.

Я – павший лист, что долго кружит,

Ища приют в сырой ложбине,

А потому искать не нужно –

Кто виноват, а кто – невинен.

* * *

Зимний город. Истоптанный снег,

Как скрипучий надорванный смех...

И глаза ты отводишь устало,

И уже, не считая бокалы

В громыхающей нервной пивной,

Остаёшься зачем-то со мной...

Мой придуманный мир охраняя,

Как апостол с ключами от рая,

Не пуская в него дураков,

Ради горсти внезапных стихов.

* * *

Когда весна склонит седую голову

к твоим ногам,

давай сбежим от горя и от города,

где шум и гам.

Где адреса забыты и затеряны

в полночной мгле,

где были мы – среди чужой истерики

в том феврале,

который был и не был одновременно,

но если был –

ещё не всё, наверное, потеряно,

ведь я любил.

И ты любила горестно… И пристально

смотрела вдаль

моя недоказуемая истина,

моя печаль.

* * *

Я лечу больные нервы

Тихим садом.

Я, живущий в двадцать первом,

Жив – двадцатым:

Перебитым, окровавленным,

Сгоревшим,

Изувеченным, ограбленным...

Не легче

Оттого, что слёзы льются

Неустанно.

Я – расколотое блюдце...

Мама, мама,

Там, где горе обнимается

С печалью,

Никогда не прерывается

Молчанье.